Люди и звери

Защитникам животных часто говорят, что лучше бы они помогали людям. Но попрекать того, кто помогает, - последнее дело. Отношение к бесправным, но таким же живым существам - один из индикаторов общественного здоровья, полагают наши героини.

Ирина НОВОЖИЛОВА
Президент Центра защиты прав животных «Вита»

Еще пять лет назад в России разрешено было убийство бельков. Новорожденных детенышей тюленей забивали палками, чтобы не испортить ценные шкурки. Варварский способ добычи удалось остановить только после «звездного десанта» (Вайкуле, Троицкий, Свиридова, Гусев, Скляр) в Арктику и эффектных сюжетов во всех СМИ. Но мало кто знает, что за той громкой победой стояли по сути три человека — основатели «Виты» Ирина Новожилова (на фото), Константин Сабинин и Елена Маруева.

«Мы снимали антиохотничий фильм с Лаймой, приехали к ней, записали интервью, и вдруг она подняла тему бельков, сказав, что ради их спасения готова поехать даже во льды, — рассказывает Ирина. — Мы когда это услышали, помешались. Грезили, как пойдет корабль со звездами. В кармане ни копейки, а картины рисовались».

Жизнь свела с организаторами экополетов в «родильные дома» тюленей. Новожилова подсчитала, что на всю акцию, включая перелет Москва — Архангельск, аренду двух вертолетов (по 12 человек в каждом), самолетную разведку и проживание, понадобится $50 000. Полгода она пыталась найти деньги, безнадежно рассылала мейлы по фирмам. Отчаявшись, пошла на хитрость: пригласила журналистов и звезд в «Интерфакс», объявила, что деньги собраны и через неделю полет состоится. «Костя сказал тогда: фильм «Блеф» помнишь? Убеди всех, что полетим! Мы этой пресс-конференцией запугаем зверобоев, и проблема решится сама собой», — вспоминает Ирина.

После пресс-конференции деньги чудом нашлись, друзья друзей помогли. На непредвиденные затраты ($14 500) собирали в ночь перед вылетом в Арктику по знакомым: «Везли кто по 100, кто по 300 долларов. Наскребли».

Защищать животных Ирина начала с 16 лет: «Был такой философский возраст, я поехала с родителями на рыбалку и задумалась впервые, как неприятно снимать рыбу с крючка». Спустя несколько месяцев, сидя на кухне, Ирина смотрела на вереницу сушеных бычков на подоконнике
и решила, что мясо поглощать больше не хочет. Так в девятом классе она «угробила» (по словам родителей) свою жизнь: «Вегетарианство казалось тогда диким инакомыслием. Как дальше жить? Казалось, я одна на свете».

После биофака Новожилова устроилась физиологом в Институт растений и однажды во время обеденного перерыва увидела заметку о первом митинге вегетарианцев. Позвонила по указанному номеру и попала к Татьяне Павловой, первому в СССР идеологу защиты прав животных. «Вокруг Павловой роилось много единомышленников, и в мою жизнь ворвался вихрь». Центр появился позже, в 2003-м, когда искали деньги на выкуп оставшихся после отмены корриды в Москве быков, — для ведения переговоров нужно было юрлицо.

Помимо бельков самые громкие победы «Виты» — запрет корриды в Москве в 2001-м, отмена опытов на животных в 12 российских вузах и 22 выигранных дела ветврачей. (В 2003-м Госнаркоконтроль объявил кетамин — самый ходовой наркоз в ветеринарии — психотропным. На врачей, которые отказывались оперировать без анестезии, заводили уголовные дела, грозящие заключением на срок до 15 лет.)

В 2006-м, когда Ирина рассказывала на конференции ветврачей в Лондоне, что у нас запрещены не только опиаты, а даже кетамин, «на 35%-ном спирту
с адской болью делаются полостные операции», к ней подходили с переводчиками, переспрашивали: «Вы уверены?» Не понимали, как это возможно, что это за страна такая.

На что живут зоозащитники? «Выбиваем мелкие гранты ($1000-3000), — говорит Ирина. — Германская организация врачей проспонсировала наш фильм об экспериментах над животными, косметическая компания Lush — фильм «Цирк. Иллюзия любви». Частные пожертвования капают очень медленно. Не хватает даже на зарплату бухгалтеру. На «Яндекс кошельке» у нас болтается тысяча рублей». Многие проекты «Виты» заморожены из-за отсутствия денег. Например, строительство в России научного Центра разработки альтернатив опытам на животных. «Нам, конечно, дико слышать, что Обама получил гневные обвинения зоозащитников в «аморальном безнравственном примере» за то, что убил муху в прямом эфире. Наше общество едва только узрело необходимость помощи детям и инвалидам. Животные — это следующий шаг».

Свой первый приют москвичка Дарья Тараскина основала 27 лет назад. Все началось с кошки — увидела в подъезде и не смогла пройти мимо.
По образованию Дарья физик-теоретик, окончила физфак МГУ. Поначалу пыталась совмещать оба рода деятельности, но когда животных стало много, пришлось делать выбор. Еще несколько лет назад «Бим» помогал любым бездомным животным, невзирая на состояние их здоровья и брошенным (по причине смерти хозяев) приютам. Это привело к резкому увеличению числа подопечных с 150 до 2500. Поэтому вместо одного приюта появилось пять. Сегодня Дарья берет только тех, кто без нее погибнет: «Мне часто звонят: заберите нашу собаку, или подбрасывают к забору — вы приют, вы должны. А я никому ничего не должна. Когда отказываюсь от очередного Мурзика, доходит до угроз». В приютах Дарьи только 20% диких животных, остальные — домашние, выброшенные «преданными» хозяевами.

Частные приюты не имеют в России ни грантов, ни поблажек. На общих основаниях с бизнесом Дарья платит за аренду и электричество.

К примеру, аренда земли для одного из московских приютов обходится в 150 000 рублей в месяц. И хотя до «Бима» там была свалка, которую Дарья с волонтерами разгребла своими руками, поблажек все равно никаких. Вет лечение тоже дорогое. Откуда финансы? Дает муж-бизнесмен и близкое окружение. Избытка пожертвований от незнакомых людей нет. И действительно, когда потенциальные благотворители решают, кому помогать, они скорее выберут больного ребенка, чем приют для животных.

Как государство решает проблему бездомных животных? В регионах их отлавливают и убивают, в Москве и Петербурге — содержат в городских приютах. Зачем тогда нужны частные? «Я хорошо знаю, что такое муниципальные приюты — это концлагеря, одиночные камеры без права выхода на прогулку в тюремный двор, — говорит Дарья. — В этих резервациях животные умирают. На так называемое решение проблемы бездомных животных правительство тратит около 1,5 млрд рублей в год, и это только по Москве. Где эти деньги, к чьим рукам прилипают?»

Линде Сабанцевой, бывшему коммерческому директору RuTube, тоже часто звонят посторонние: «Заберите кошку, надоела, метит в квартире». Она отвечает, что поможет только с пристройством, лечением и советами, но к себе не возьмет — нет мест.

Бездомным животным 38-летняя Линда помогает уже почти 10 лет — начинала в качестве волонтера, потом сама стала содержать кошек. Сейчас в ее приюте в Тверской области более 300 животных. «Я могла бы сделать неплохую карьеру в рекламном бизнесе, но в какой-то момент поняла, что это не мое. С топовых позиций перешла на простые, выбрав то, что для меня важнее. В ближайшем будущем, надеюсь, смогу заняться только животными». Приют Линда содержит на свои средства.

Когда Линда «обросла» животными, поняла, что этот путь тупиковый, и основала фонд: «Это как бездонная бочка. Как ты ни пытаешься помочь всем, в итоге станешь голодать и прозябать вместе с животными, на одну зарплату не проживешь». Чтобы изменить ситуацию, она съездила в Америку, посмотрела, как устроено там («зачем изобретать велосипед, если он уже есть?»). Помимо частных взносов по 10-1000 рублей у фонда должны быть опции, приносящие прибыль, уверена Линда. Чтобы фонд мог самостоятельно аккумулировать деньги, она хочет изменить систему: планирует запустить службу спасения и сеть частных клиник, доход от которых будет идти в приют.

Три года назад московское правительство приняло постановление о том, что животных в городских приютах нужно усыплять. Под него подходили все: и старые, и щенки, и больные, и дворовые, и потерянные хозяевами. Тогда несколько волонтеров подняли волну общественного недовольства, написали письмо на имя президента, собрали подписи полусотни звезд — Пугачевой, Ярмольника, Авербуха, Хабенского, Макаревича. Письмо подействовало, постановление отменили. А команда волонтеров объединилась в благотворительный фонд.

«Дарящие надежду» не приют, — говорит Светлана. — У нас есть своя передержка (на нашем попечении 70 животных), мы помогаем приютам («Зов предков», «Лесной», «Одинцовский», «Егорка»), но наша основная задача — пристройство животных и пропаганда гуманного отношения к ним». В апреле на выставке приютских кошек фонд смог пристроить 30 животных. Это большая цифра. Ведь традиционно считается, что приютские — «кривые, косые», что лучше купить породистого щенка или котенка. Хотя и породистого можно взять в приюте, бесплатно.

За прошлый год фондом было собрано 2,435 млн рублей. Кто дает деньги? В основном обычные люди: через переводы, sms, ящики для пожертвований на тематических мероприятиях. В Попечительском совете «Дарящих надежду» много звезд (Ярмольник, Макаревич, Хабенский, Пореченков, Яковлева) — их лица и имена помогают привлечь внимание.

Почему за столько лет власти не могут решить проблему бездомных животных? Потому что не хотят, уверены зоозащитники: надо принять закон о животных (он 10 лет перекладывается с места на место в Госдуме), ограничить налогами деятельность заводчиков и владельцев не-стерилизованных животных независимо от породы (ведь именно из-за них приплод часто оказывается на улице), сокращать численность бездомных животных массовой стерилизацией (это единственный гуманный способ). «А еще достучаться до сознания людей, — говорит Светлана, — учить относиться к животным бережно надо еще в детском саду, то есть это должна быть государственная программа».