Вперед в будущее

ОСНОВНАЯ ДОЛЖНОСТЬ АМЕРИКАНЦА ДЕЙВА ЭВАНСА, УКАЗАННАЯ НА ЕГО ВИЗИТНОЙ КАРТОЧКЕ, ЗВУЧИТ НЕМНОГОСЛОВНО: «ГЛАВНЫЙ ФУТУРОЛОГ КОМПАНИЯ CISCO». ОН НЕ ТОЛЬКО АВТОР МНОЖЕСТВА ПРОГНОЗОВ, КАСАЮЩИХСЯ РАЗВИТИЯ ТЕХНОЛОГИЙ, НО И САМ ОПЫТНЫЙ ИННОВАТОР-ПРАКТИК: НА ЕГО СЧЕТУ БОЛЕЕ ДЕСЯТКА ЗАЯВОК НА ПАТЕНТЫ. «БИЗНЕС-ЖУРНАЛ» ПОГОВОРИЛ С ДЕЙВОМ ЭВАНСОМ О «ТЕХНОЛОГИЧЕСКОЙ ЛАВИНЕ» — КОНЦЕПЦИИ, ПРИДУМАННОЙ ИМ БОЛЕЕ ДЕСЯТИ ЛЕТ НАЗАД И ТЕХ ВЫЗОВАХ, КОТОРЫЕ ВСТАЮТ ПЕРЕД БИЗНЕСОМ В СВЯЗИ С БУРНЫМ РАЗВИТИЕМ ТЕХНОЛОГИЙ.

— Что это за должность — «главный футуролог»? Зачем современным компаниям такие люди?

— Все просто: благодаря развитию технологий мир вокруг нас меняется с впечатляющей скоростью, и кому-то нужно фиксировать эти изменения и прогнозировать, к чему они приведут. Большая часть моих выступлений и прогнозов как раз посвящена темпам этих изменений и развитию технологий, связанных с «большими данными», «всеобъемлющим интернетом», 3D-печатью и т. д. Моя работа в качестве главного футуролога сводится к тому, чтобы, во-первых, понять технологические тренды, а во-вторых, объяснить нашим клиентам, как они могут использовать их себе во благо, монетизировать, изменив соответствующим образом свой бизнес.

— Как вы определяете, что важно, а что — нет? Как делаете прогнозы? Некоторые из них содержат довольно точные цифры — к примеру, темпы роста интернет-трафика.

— Футурологи используют целый набор методов. Есть формальные методы прогнозирования — планирование сценариев, так называемый бэккастинг и другие техники. Помимо этого, я много разговариваю с нашими клиентами, провожу исследования — словом, нет какого-то одного основного метода. Многие модные тренды не слишком устойчивы, и их приходится «фильтровать», что тоже довольно важно. Некоторые тренды подчиняются каким-то
эмпирическим законам — например, закону Мура, и их будущее легко посчитать путем экстраполяции. В целом мой основной метод — использовать как можно больше источников информации: наших клиентов, научные исследования, венчурные фонды и так далее. Это позволяет понять, какие тренды наиболее популярны, куда люди вкладывают деньги.

— Какие тренды кажутся вам наиболее важными?

— Важно понимать, что среди них есть технологические и социальные: они взаимодействуют и влияют друг на друга. Люди живут все дольше, и их все больше — около семи с половиной миллиардов на данный момент. С 1950 по 2050 год население Земли должно вырасти с двух до девяти миллиардов. Многие из нас продолжают переезжать из сельской местности в города, и это увеличивает нагрузку на мегаполисы — и поэтому, кстати, нам все больше нужны новые технологии, способные оптимизировать городские процессы. Средняя продолжительность жизни за последние 150 лет удвоилась, и в ближайшие 50 лет она удвоится снова. Раньше причиной тому было улучшение качества жизни, в том числе окружающей среды. Сейчас же все большую роль начинают играть новые медицинские технологии — биотех, пересадка органов и тому подобные вещи.

Еще одна моя любимая тема — виртуальная личность и роботы. Посмотрите на последние разработки — к примеру, на суперкомпьютер Watson от IBM. Эти машины способны обрабатывать сотни тысяч страниц информации в секунду, все их знания могут храниться в «облаке», и мы постоянно улучшаем их интерфейс: теперь машины могут распознавать лица, жесты, голос. Словом, человечество практически на пороге (хотя многие с этим поспорят) создания разумных машин. Сейчас несколько тысяч компаний в мире занимаются разработкой роботов, общее количество которых уже превышает 20 миллионов. На потребительском рынке эта цифра удваивается каждые девять месяцев, на производстве — каждые полтора года. Такими темпами к 2030 году на планете их будет больше, чем людей. Сейчас роботы в основном заняты в производстве, но, я думаю, уже совсем скоро мы увидим их и в офисе — в качестве «белых воротничков». Некоторые из них наверняка будут антропоморфными, то есть внешне похожими на человека, некоторые — нет.

Дальше — квантовые технологии: вычисления и сети. Эта отрасль только начинает набирать обороты, но мы уже видим, что в нее идут довольно серьезные финансовые вливания. В ближайшие десятилетия мы увидим очень быстрые новые системы коммуникации, вычислительные системы, с легкостью справляющиеся с обработкой и анализом «больших данных».

— Есть ли какие-либо технологические тренды, появление и развитие которых стали для вас сюрпризом?

— Пожалуй, единственная область, которая продолжает меня удивлять, — это зЭ-печать. Некоторые тренды легко экстраполируются, но здесь я практически каждый день читаю о какой-то новой разработке — печати электронных плат или деревянной мебели. И эта технология отнюдь не нова: первые разработки появились несколько десятилетий назад. Однако те инновации, которые мы наблюдаем сейчас, просто поразительны! Пару дней назад я прочитал о зО-печати крохотных коробочек, которые способны удерживать бактерии. С другой стороны, технология позволяет «печатать» и огромные вещи — вроде конструкций для строительства зданий.

И это не единственное ее достоинство: во-первых, некоторые изделия вообще невозможно создать традиционными методами, во-вторых, в отдельных случаях вместо огромных складов теперь можно создавать цифровые каталоги и печатать что-либо по мере необходимости, в-третьих, расход материалов куда меньше — поскольку мы «печатаем» только собственно сам объект. Чертежи нужных компонентов можно передавать по сети: это снижает затраты на логистику и доставку. Конечно, в ближайшее время 3D-печать не сможет полностью заменить традиционное производство, но эффективность некоторых процессов значительно вырастет.

Есть и совсем фантастические применения: к примеру, уже ведутся разработки по зБ-печати человеческих органов — в частности печени и почек. Еще десять лет назад что-то подобное было невозможно.

— Что вы думаете о популярном нынче термине «большие данные»? Есть ли здесь принципиальное отличие от традиционной статистики, работающей с крупными базами данных?

— Да, иногда «большие данные» понимают неправильно. Однако отличия все же есть. Во-первых, эти данные идут с огромного числа различных устройств и сенсоров, объединенных в сеть; во-вторых, меняется тип данных: теперь это не просто текст, а целый набор разрозненного сложного контента, который включает, например, и видео. Кроме того, часто подобная информация не хранится в одном месте, а может быть распределена в сети по всему миру — как, например, данные Google, YouTube или Facebook. Их объем настолько велик, что нам требуется принципиально иная архитектура, обеспечивающая работу с ними. Раньше достаточно было просто «скормить» информацию одному приложению, чтобы оно обработало ее, теперь же нам нужно создавать приложения целенаправленно под данные — то есть перевернуть модель с ног на голову.

— Как вы относитесь к частному освоению космоса? Насколько это важно?

— Думаю, что это отличный драйвер инноваций. Многие технологии и материалы, которые мы используем сегодня в нашей повседневной жизни, — это прямой результат космической гонки. Я уверен, что мы увидим множество частных космических компаний, которые будут заниматься добычей полезных ископаемых на астероидах, космическим туризмом и многим другим. Полагаю, в ближайшие несколько десятилетий человек окажется на Марсе — и, может быть, даже начнет его колонизировать. И я не удивлюсь, если раньше других этим займется именно частная компания.

— В начале 1980-х многие прогнозировали появление летающих автомобилей через тридцать лет. Этого не случилось. Прогнозы часто ошибаются. Насколько вы уверены в своих?

— Действительно, летающие автомобили — это классический пример, типичная картинка будущего, каким его нам показывали старые фантастические фильмы и мультфильмы. На самом деле технически у нас уже есть летающие автомобили, потому что это не самая сложная инженерная задача. Проблема в том, что пока они очень дороги, не слишком эффективны и (самое главное!) недостаточно безопасны, чтобы стать массовыми.
И в этой сфере вряд ли что-то переменится, пока автомобили не научатся общаться друг с другом без участия человека, не образуют единую сеть, чтобы координировать свои перемещения или создавать своего рода «летающие поезда». Сейчас мы не можем просто взять и запустить в небо миллиард человек безо всякой подготовки или лицензии на пилотирование — даже при наличии технической возможности. Когда машиной станет управлять автоматика, а человек в собственном автомобиле окажется не более чем пассажиром, — только тогда эта технология, я думаю, получит широкое распространение.

Я не могу сказать, насколько точны мои прогнозы: для этого придется подождать несколько десятков лет. Я стараюсь быть консервативным в своих оценках и не высказывать безумных идей. Для наших клиентов нет никакой ценности в прогнозе вроде «В 2025 году произойдет то-то и то-то». Им важно понимать, какие тренды важны сейчас и как они повлияют на их бизнес.

— Вы автор термина «технологическая лавина». Что это такое и почему это важно? Как ваша концепция соотносится с «технологической сингулярностью»3 — точкой перехода в принципиально новое технологическое состояние?

— Я придумал этот термин около десяти лет назад, когда стало понятно, что технологии фактически развиваются экспоненциально. Объемы данных, вычислительная мощность и так далее — практически все удваивается буквально каждый год. Технологической лавиной я назвал эту огромную и в чем-то разрушительную силу, с которой мы сталкиваемся прямо сейчас. Почему «лавина»? Мне нравится представление о современных компаниях как о неких метафорических «горнолыжниках»: если они остановятся, то будут погребены под огромной движущейся массой; если же смогут «оседлать» ее, то используют импульс себе во благо. Будь то отдельный человек, компания или отрасль — лавина несет новые возможности, которыми нужно пользоваться. Иначе есть риск оказаться раздавленным.

Да, эта идея близка концепции сингулярности, которая говорит о том, что эволюция технологий, нанотехнологий, искусственного интеллекта может привести к созданию какого-то нового разума, который сможет соперничать с человеческим. Все эти разумные машины будут связаны друг с другом, постоянно используя новый опыт для развития. Но я не думаю, что возможна какая-то голливудская история о восстании роботов; скорее мы продолжим улучшать самих себя с помощью новых технологий, а машины станут инструментом для усиления наших способностей. И мы уже видим первые примеры — всевозможные носимые гаджеты, которые дают нам быстрый доступ к нужной информации, помогают следить за состоянием здоровья...

— В то же время мы видим серьезное отставание некоторых отраслей: к примеру, в США не строят современных высокоскоростных железнодорожных магистралей, типичных для Европы или Китая.

— Многие отрасли очень консервативны. Если мы говорим о транспорте, то здесь существует множество проблем, связанных с безопасностью и надежностью новых технологий. Потребитель любит риск и все новое — планшеты, смартфоны, «умные» часы. Но в определенных пределах. В случае с автомобилями, самолетами и поездами любовь к риску и желание попробовать что-то новое часто улетучиваются. Кроме того, есть проблемы, связанные с законодательством и политикой. Возьмите фармацевтику: чтобы вывести на рынок новое лекарство, необходимо провести массу доклинических и клинических испытаний, тестов, государственных проверок. Однако и здесь ситуация меняется: медицине приходится наращивать темпы, виртуализоваться, и исторически довольно консервативный сегмент становится все более современным.

— А вообще технологическая лавина — это позитивный тренд? Есть ли какие-либо подводные камни? Прогресс ведь всегда несет и новые угрозы для человечества.

— Конечно, есть негативные аспекты, но в целом я оптимист. Сами по себе технологии нейтральны; проблема в том, как люди их используют. Да, есть те, кто употребляет их во зло или общественно опасным способом. Например, находятся умельцы, которые с помощью зБ-принтера печатают огнестрельное оружие.

Что касается безопасности, особенно в сети, я думаю, тут дело в правильном балансе. Да, многие озабочены проблемами с неприкосновенностью частной жизни и безопасностью информации, и этот маятник не должен качнуться в нежелательном направлении слишком сильно. Я часто использую такой пример: когда с помощью своего смартфона вы сообщаете всем о своем местонахождении, вы теряете в приватности и снижаете уровень своей безопасности, однако получаете и множество преимуществ — GPS, навигационные карты, автоматический сбор информации о дорожном трафике. Важно, чтобы эти преимущества в среднем перевешивали негативные эффекты.

— Что из происходящего сейчас с технологиями в вашей компании самое интересное?

— На мой взгляд, это «всеобъемлющий интернет»: на планете миллиард устройств, образующих единую сеть, а через несколько лет их будет уже 50 миллиардов — по семь устройств на каждого человека на Земле. И это влияет на все, что с нами происходит: на то, как мы делаем покупки, меняем окружающую среду, водим автомобили, развиваем наши города. И это очень большой вызов для нас и для всей индустрии.

— Новых технологических трендов — огромное множество, мода на те или иные стартапы постоянно меняется. Есть ли у вас совет для предпринимателей — как оседлать нужную волну в технологической лавине?

— Не нужно пытаться охватить все тренды: их так много, что вы можете проводить дни напролет, узнавая о новых технологиях. Не нужно думать только об изобретениях, о чем-то радикально новом; важно понимать инновации, которые вы можете использовать в бизнесе. Посмотрите вокруг, возьмите готовое решение и стройте на нем инновационный бизнес. Еще одна важная вещь: в последнее время появляется очень много стартапов, которые не пытаются решить какую-либо реальную проблему. Недостаточно просто создать крутой гаджет и потом пытаться найти ему применение — куда правильнее сначала определить проблему, а потом уже разработать ее решение с помощью инновационной технологии.

— Как вам кажется, больше инноваций сейчас создают крупные компании вроде Cisco и Apple или небольшие стартапы?

— Думаю, что сложился вполне здоровый баланс. У больших компаний достаточно ресурсов, огромный штат инженеров и программистов, однако у пред-принимателей-инноваторов тоже появляется все больше возможностей для инноваций. Еще несколько десятков лет назад создать работающий прототип продукта в одиночку было довольно сложно, сейчас тот же 3D-принтер позволяет его быстро и дешево «напечатать». Ас новыми глобальными онлайн-рын-ками вроде Amazon или eBay готовый продукт можно продавать напрямую миллионам людей по всему миру без создания собственной цепочки поставок или дистрибуции. Появились облачные хранилища данных и облачные вычисления — раньше для подобных целей приходилось поддерживать собственные серверы. Короче говоря, барьеры для инноваций — в маркетинге, дизайне, производстве, дистрибуции — снижаются буквально каждый день.

Еще один отличный пример — краудфандинг. На моей руке сейчас «умные» часы Pebble, на производство которых небольшая инновационная компания собрала более миллиона долларов на сервисе Kickstarter. На этапе прототипа этот рынок еще никто не понимал — и получить такие деньги от венчурных инвесторов или бизнес-ангелов было проблематично. Я большой поклонник этой модели, и мне нравится, как она позволяет распределить риск: вы жертвуете 20 долларов, я жертвую 100, и в финансировании участвуют тысячи людей — так что риск в расчете на одного инвестора практически минимальный. Кроме того, это позволяет участвовать в финансировании сразу большого числа проектов: лично я поддержал, кажется, уже около двух десятков различных проектов на Kickstarter и Indie Go Go.

— А люди вообще замечают, как быстро меняется технологическая среда? Сегодня мы воспринимаем как норму нечто, что казалось фантастикой всего двадцать лет назад.

— Действительно, многие этого не замечают. Я часто использую такую аналогию: своих детей вы видите каждый день и не замечаете, как они растут. Но если у вас есть родственник, который не видел их больше года, он сразу заметит разницу. Мы погружены в технологии, которые постепенно обновляются буквально каждый год, и эта разница практически незаметна: иногда речь идет о миллиметрах. Но если вы оглядываетесь на десять лет назад, то — вау! — всего десять лет назад у нас не было ни смартфонов, ни цифровых камер, ни YouTube, ни Facebook, ни Twitter, ни телевидения высокой четкости, ни распространенной IР-телефонии, ни планшетных компьютеров. Загляните глубже — и разница станет еще очевиднее.

— Меняемся ли мы сами с развитием технологий?

— Отличный вопрос. Я думаю, что да. С одной стороны, технологии влияют на продолжительность нашей жизни — и пока что существует серьезное неравенство между различными странами, так что все еще остается большой задел для выравнивания этой ситуации. С другой стороны, технологии меняют наше социальное поведение — то, как мы общаемся друг с другом, динамику этого общения. Меняются принципы нашего обучения — и те объемы информации, к которым мы имеем постоянный доступ. Конечно, пока что эти изменения не затрагивают биологического уровня, но я думаю, что с развитием технологий та грань, после которой начнется своего рода самоэволюция, становится все ближе. Так что пока это социальная эволюция — но, я думаю, уже скоро мы увидим более фундаментальные изменения.

Посмотрите на современных детей. (Однажды я видел ролик, в котором ребенок рассматривал обыкновенный бумажный журнал — и при этом недоумевал, почему картинки в нем не интерактивны, не отзываются на прикосновения — в отличие от экрана планшета.) Меняются принципы их социализации, их ожидания. Бизнесу нужно понимать, что нынешние дети и тинейджеры ожидают принципиально новых потребительских качеств: ваши услуги должны быть онлайн, они должны быть доступны на любых устройствах. Компании, которые этого не понимают, получат большие проблемы с ростом в ближайшем будущем.

Меняются офисы: молодые люди хотят командной работы, более свободной атмосферы, а не традиционных офисных ячеек. Группы формируются под конкретный проект: когда он заканчивается, они могут присоединиться к другой группе и работать над совершенно иной задачей. Эргономика, онлайн-работа — все это отличается от того, что мы видели в офисах еще совсем недавно. Так же и у нас в Cisco: все очень открыто, нет закрепленных рабочих мест, при необходимости можно работать онлайн — в общем, дело не в том, где вы находитесь, а в том, что вы делаете.