В начале января 2014 года стоимость активов Государственного пенсионного фонда Норвегии достигла 5,11 триллиона крон. В этот момент каждый гражданин страны стал миллионером — с точки зрения статистики. Но в реальности все не совсем так: законы разрешают правительству использовать лишь четыре процента «нефтяных» сверхдоходов в год. Почему норвежцы решили не тратить все деньги сразу?

Репетиция спектакля в Норвежской национальной опере. На сцене бушуют страсти: действие происходит в вымышленной стране, жители которой из-за жадности обречены на катастрофу. Из динамиков раздается грохот винтов вертолета, поддерживающего связь между побережьем и буровыми платформами на шельфе. На музыку наложены шум прибоя и свист ветра. По залу разносится ария мертвого водолаза. На столе в центре сцены — убитый олень: принесенная в жертву природа.

«Кайрос» — так называется новое произведение норвежского композитора Кнута Воге. Главный герой — человек-уникум, сосланный на буровую платформу: он на слух может находить нефтяные месторождения на большой глубине точнее всяких приборов.

«Это пародия на нашу страну, — говорит автор, 51-летний Кнут Воге. — Я хочу заставить людей задуматься о своем отношении к природным ресурсам».

Наверное, такая опера могла появиться только в Норвегии. Композитор живет в Бергене, на западном побережье страны. «Многие мои друзья и родственники связаны с нефтедобычей», — рассказывает он. Так что вполне логично, что действие спектакля разворачивается на буровой платформе. Главный герой находит все новые и новые залежи нефти, страна становится все богаче. Но потом цена на нефть падает, а страна гибнет.

У Норвегии странные взаимоотношения с нефтью. Скандинавская страна с огромными запасами ископаемого горючего практически не использует его сама, продавая почти все за границу. Для своих нужд остается немного: чуть-чуть газа для электростанций, чуть-чуть нефти для производства бензина, который здесь заметно дороже, чем в Западной Европе.

По данным агентства 711 (Киев - Герона), население страны — всего лишь пять миллионов человек, как в одном Санкт-Петербурге. Электричество для личных нужд жители получают из других источников: Норвегия занимает шестое место в мире по объему энергии, производимой ГЭС. Они обеспечивают страну электричеством на 98 процентов. Остальное приходится на геотермальные установки и ветряные электростанции.

В 2011 году здесь было произведено 128 ТВт/ч электроэнергии. А израсходовано — 112 ТВт/ч, каждый киловатт-час по цене 11 центов. Для сравнения: в Германии, где на меньшей территории живут 82 миллиона человек, в том же году было израсходовано 541 ТВт/ч. То есть в стране, население которой по численности превышает норвежское в 16 раз, потребляется всего лишь в пять раз больше электроэнергии.

В РФ в 2011 году было произведено 1040,4 ТВт/ч, потреблено 1021,1 ТВт/ч. Получается, что на душу населения в Норвегии приходится втрое больше энергии, чем в России или Германии.

На электричестве здесь готовят, им освещают дома (долгими зимними ночами) и отапливают. На общественных заправках электромобили заряжаются совершенно бесплатно. А как только позволяет погода, рестораны и кафе выставляют столики на улицу — и посетители греются под тепловыми пушками.

И пускай граждане других стран жгут нефть и газ, добытые в Норвегии. Потому что для самих норвежцев ископаемые ресурсы — это прежде всего гарантия спокойного будущего.

Первое нефтяное месторождение возле норвежского побережья было обнаружено в 1967 году. Это стало предвестником нефтяного бума — как-никак морская территория Норвегии в семь раз больше сухопутной. В 1971-м парламент принял закон, по которому все полезные ископаемые, залегающие в континентальном шельфе, принадлежат государству. Год спустя была учреждена государственная нефтяная компания «Статойл», а чуть позже — Государственный пенсионный фонд, в который отчисляются сверхдоходы от продажи нефти. В январе 2014 года сумма активов фонда достигла 5,11 триллиона крон (примерно 611 миллиардов евро). На сегодняшний день это самый большой государственный фонд в мире. В его собственности — примерно один процент всех акций, выпущенных на планете. Норвежский фонд инвестирует в недвижимость и государственные обязательства.

Почему бы не потратить побольше? Правительство не хочет рисковать. Во многих странах высокие доходы от продажи нефти и газа приводили к взрывному росту государственных расходов, за которыми наступали периоды отрезвления, говорят в министерстве финансов Норвегии.

У фонда две задачи, поясняет 41-летняя Хильде Сингсос, заместитель министра финансов. «Во-первых, мы хотим, чтобы нынешнее нефтяное богатство принесло выгоду не только нам самим, но и нашим потомкам. Во-вторых, фонд должен обеспечить стране экономическую стабильность», — говорит она.

С задачей формирования денежных резервов норвежский нефтяной фонд справляется вполне успешно. На ближайшие десять лет эксперты прогнозируют увели-
чение накоплений вдвое. В 2013-м его активы составляли 183 процента валового национального продукта страны.

Но вкладывать норвежские деньги управляющие могут далеко не во все самые прибыльные проекты. Например, запрещены инвестиции в производство оружия и сигарет, а также в экологически вредные предприятия. Норвежских денег не увидят те, кто нарушает права человека и трудовое законодательство. Специальный совет по этике следит, чтобы инвестиции отвечали принципу политической корректности.

Ставангер — четвертый по величине город страны (130 тысяч жителей). В историческом центре — собор XII века, старинные деревянные дома с новой побелкой, люди со всех уголков планеты. Этот город — норвежский Даллас, нефтяное Эльдорадо. Здесь находится штаб-квартира компании «Статойл» с годовым оборотом 86 миллиардов евро и 23 тысячами сотрудников по всему миру. Здесь же — представительства других нефтяных концернов: «Бритиш

Петролеум», «Коноко Филипс», «Винтерсхалл». На детской площадке перед Музеем нефти возле порта копошатся дети, ползая по кускам нефтепровода, играют на буровых штангах, карабкаются на каркасы в виде системы подводных труб. В аэропорту показывают рекламное видео: мальчик с дрелью в руке, за спиной — продырявленная деревянная стена. «Нравится бурить?» — вопрошает реклама. На экране появляется буровая платформа.

С вертолетной площадки в аэропорту по утрам взлетают машины, связывающие материк с буровыми платформами. На борту — мужчины в оранжевых гидрокостюмах. Они работают вахтовым методом, двухнедельными сменами по 12 часов в день. Потом — четыре недели отдыха на материке.

«Нефтедобыча — как пылесос. Вытягивает все — и рабочую силу, и инвестиции», — жалуется Нина Йенсен, генеральный секретарь норвежского отделения Всемирного фонда дикой природы (WWF). Как и полагается экологу, она критически относится к нефтегазодобыче. «Ведь инвестиции могли бы пойти на разработку возобновляемых источников энергии. Но спрос на рабочую силу в нефтяной промышленности такой, что происходит отток квалифицированных кадров из рыболовства и лесного хозяйства».

Морская территория Норвегии испещрена невидимыми границами нефтяных и газовых месторождений. В конце 2012 года сырье поставляли 76 морских месторождений, планировалась разработка еще 16, 84 находились на стадии разведки.

«По нашим оценкам, общее количество нефти, включая как уже используемые, так и еще не разведанные запасы, составляет 47,8 миллиарда баррелей», — говорит инженер Калмар Ильдстад, сотрудник Государственного нефтяного управления со штаб-квартирой в Ставангере. Разведчики газовых месторождений рассчитывают на приблизительно 34,6 миллиарда баррелей газа в нефтяном эквиваленте.

В том далеком 1971 году одновременно с принятием закона о нефти парламент страны запретил сжигание попутного газа, выходящего на поверхность при добыче нефти (в России, по данным WWF, этого газа сгорает столько, сколько хватило бы на год для энергоснабжения Москвы). Эта мера превратила Норвегию в «одного из мировых лидеров по эффективности добычи нефти и газа».
Вот только нефтегазовым запасам рано или поздно придет конец. «Пик добычи нефти уже пройден, — полагает Ильдстад. — Мы перевалили через него в 2002 году, извлекая 3,2 миллиона баррелей ежедневно. Сейчас добывается половина этого объема». Чтобы разрабатывать новые месторождения, надо идти все дальше на север. А это дорого и трудно. Пик добычи газа в Норвегии ожидается в 2020-х годах.

Точный объем норвежских резервов затрудняются оценить даже в нефтяном управлении. «Добыто примерно 42-44 процента всех нефтяных запасов», — считает инженер. И в поиске новых залежей «Статойл» продвигается дальше на север. В этом нефтедобытчикам помогает глобальное потепление — тамошние моря из-за повышения температур замерзают все меньше. Баренцево море на краю Северного Ледовитого океана летом теперь почти полностью свободно от льда.

За освоение новых территорий в «Статойле» отвечает Ну ральф Стейнсланн. Ему гораздо интереснее говорить о новых задачах, чем о цифрах. А трудностей в Арктике хватает. В 2007-м «Статойл» ввел в эксплуатацию свое самое северное газовое месторождение: Снёвит, в 140 километрах от города Хаммер-фест. Причем на морской поверхности ничего не видно.

Система с дистанционным управлением забирает газ из месторождения на глубине 340 метров и качает по 160-километровому газопроводу на небольшой прибрежный остров, ставший фундаментом для сверхсовременного завода по сжижению газа, который оттуда переправляется по морю в Европу и США.

Но Снёвит — это только начало. «Два года назад мы обнаружили залежи нефти еще севернее», — говорит Нуральф Стейнсланн.

В месторождении Юхана Каст-берга «нефть залегает на глубине 2400 метров от уровня моря». Добывать ее концерн будет с плавающей платформы. Пробное бурение уже запланировано в некоторых местах на севере Баренцева моря.

Молчит «Статойл» только об одном: в этих широтах любая авария, которая повлечет за собой разлив нефти, может стать неконтролируемой. Пусть даже она будет меньше по масштабам, чем та, что случилась в 2010 году в Мексиканском заливе.

Архипелаги Лофотен и Вестеролен расположены в паре сотен километров за полярным кругом в северной Атлантике. Порт Свольвера, крупнейшего города Лофотенских островов, сияет окнами деревянных домиков. В феврале, когда косяки атлантической трески мигрируют из Баренцева моря на юг в район нереста, в порту Хеннингсвер теснятся лодки рыбаков. Через несколько недель в каждом селении будут стоять огромные деревянные станины для сушки рыбы. Эти воды изобилуют икрой, личинками и мальками почти трех четвертей всех видов рыб, вылавлива-
емых в Норвежском и Баренцевом морях. Здесь селится самая многочисленная в Европе популяция морских птиц; на глубине 300-400 метров разросся у берегов острова Рёст крупнейший в мире северный коралловый риф.

«Лофотены для Норвегии, — говорит секретарь Всемирного фонда дикой природы Нина Йенсен, — это как влажные тропические леса и Большой Барьерный риф, вместе взятые: место скопления разнообразнейших животных и растений». Нефтяным концернам доступ туда должен быть запрещен. Пока.

«Мы не скрываем, что нас интересует этот регион», — говорит Нуральф Стейнсланн из «Статойла». В WWF опасаются, что правительство Норвегии скоро уступит давлению государственного нефтяного концерна. «Это будет катастрофой, — предостерегает Нина Йенсен, — и для экосистемы, и для рыболовства, и для туризма».

Но окажется выгодно для Государственного нефтяного фонда. Примерная рыночная стоимость ресурсов региона оценивается в 200 миллиардов евро.

Как долго может продлиться норвежский нефтяной бум? Пятнадцать лет? Двадцать? Сорок? Рано или поздно месторождения будут исчерпаны и денежный поток с шельфа иссякнет. И что тогда?

Арне Сандволл, проект-менеджер гидроэлектростанций государственного энергоконцерна «Статкрафт», говорит: его предприятие дает треть всего количества электроэнергии, производимой в Норвегии. Остальное поставляют небольшие энергетические компании, в том числе и гидроэлектростанции в региональной или муниципальной собственности. Технология везде одна и та же: из водохранилищ вода по подземным трубам стекает вниз и приводит в действие турбины, которые запускают электрогенераторы. «Электричеством, производимым с помощью воды из наших резервуаров, мы можем снабжать страну в течение года, — говорит Сандволл. — Даже в случае, если совсем не будет дождей».

Одно только водохранилище Блошё имеет площадь 85 квадратных километров. Вода из него приводит в движение четыре турбины электростанции «Квильдал», мощность каждой из которых составляет 310 мегаватт, что в сумме равно производительности средней АЭС.

Водные резервуары Норвегии существуют прежде всего благодаря таянию ледников и снега, а также дождям. Летом расходуется меньше электроэнергии, и вода скапливается и течет в водохранилища. Зимой, когда потребление электроэнергии растет, воды в резервуарах в избытке. Емкость норвежских водохранилищ — это половина всех объемов водных накоплений Европы.

«Новые водохранилища здесь уже не нужны, — говорит Сандволл, — для наших нужд достаточно существующих». И даже в том случае, когда другие страны будут заинтересованы в норвежской экологически чистой энергии. «Нам потребуется только немного переоснаститься, чтобы спущенную воду опять перекачать наверх с помощью энергии ветра из Германии, Дании или Нидерландов».

В результате Норвегия может стать аккумулятором для всей Европы. Страна, покупающая за границей энергию ветра и экспортирующая энергию воды.

Производство экологически чистой энергии могло бы стать будущим Норвегии. Ведь когда не останется нефти и газа, «у нас будет электричество, которое мы сможем экспортировать», — говорит специалист «Статкрафта».

Комментариев пока еще нет. Вы можете стать первым!

Добавить комментарий!

Рекомендуем

Реклама на сайте